16 августа «Царскосельская коллекция» представляет выставку «В гостях у Пахомова» к 125-летию со дня рождения Алексея Федоровича Пахомова (1900-1973).
Алексей Пахомов — явление в искусстве Ленинграда. Выдающийся книжный график, живописец, педагог. Его учителями, коллегами и друзьями были Петров-Водкин, Тырса, Лебедев, Самохвалов, Пакулин, Курдов, Басманов, Неменова, Зенькович, Ермолаева, Костров — список огромен, он представляет собой срез всей художественной культуры Ленинграда 1920-1960-х годов. Это был высокопрофессиональный мир, который связывал художников друг с другом, заставлял взвешивать каждое слово, внимательно относиться к каждой работе и даже соревноваться между собой, определяя высочайший уровень искусства Ленинграда и страны. Для каждого из них существовал и другой мир — близкий круг друзей, допущенных к пониманию самого сокровенного в искусстве.
На выставке будут представлены живопись и графика Владимира Лебедева, Николая Лапшина, Дмитрия Митрохина, Веры Ермолаевой, Льва Юдина, Вячеслава Пакулина, Александра Ведерникова, Александра Русакова, Павла Басманова, Веры Зенькович, Анны и Николая Костровых, Юрия Васнецова, Валентина Курдова, Лидии Тимошенко, Бориса Ермолаева, Марии Бутровой, Константина Рудакова, Льва Британишского. В отдельных работах можно проследить взаимосвязи и влияние Пахомова на его друзей. С другой стороны, — внимание и уважение самого Пахомова к тем качествам и исключительности найденного пути, которые он ценил у каждого.
Рисунки и эстампы самого Алексея Пахомова на выставке звучат камертоном, ключом к пониманию искусства Ленинграда и страны. Не только благодаря его мастерству и умению передать самые тонкие, филигранные ощущения окружающей его жизни, но потому, что в своем творчестве он нашел образ высокой человечности и теплоты, обновляющий античные истоки искусства.
«На память приходят шумные дискуссии "за искусство", сопровождавшие регулярные художнические встречи у нас в Шувалове. Закончив очередную работу — серию литографий или книжку — папа первым делом созывал семейный "консилиум", как он выражался, и требовал от каждого из нас честного мнения. Следующим этапом был "расширенный консилиум" из друзей-художников, которые приглашались на "рюмочку чая". Сначала рассаживались в мастерской, и папа, разложив на полу и стульях новые листы, молча выслушивал суд коллег, не споря, не возражая, разве что изредка изящно отшучиваясь. Только по последующим корректурам видно было, какие из замечаний казались ему резонными, а в чем он остался при своем. Дискуссия вокруг папиных работ между тем переходила в общие разговоры об искусстве и обо всем на свете, а общество переходило в столовую и продолжало колоритную беседу, перемежаемую взрывами хохота.
Из гостевой хроники нашего дома особенно запомнились два экстраординарных события.
К папиному 60-летнему юбилею мама устроила кукольный спектакль, разыгранный членами семьи и знакомыми, головы которых мама с портретным сходством вылепила из пластилина поверх голов кукол-Петрушек, изъятых из арсенала наших игрушек. Блестящий успех этого мероприятия сподобил ее к 70-летнему юбилею сочинить нечто еще более грандиозное. На этот раз она вылепила — с поразительным сходством и без чьей-либо помощи (все было задумано как сюрприз для папы) — маски всех, кто был приглашен в Шувалово на праздник. Актерами пришлось выступать нам, детям, и паре призванных на помощь друзей. Для придания недостающей портретной солидности своим фигурам мы навязали на себя подушек и маскировали весь этот камуфляж папиными пиджаками.
Эффект при появлении масок был оглушительный. Но когда из щелочек-ртов зазвучал текст, публика была сражена окончательно и наповал. От хохота всё держалось за животы и рыдало. Из самого папы, бывшего главным героем и на сцене, и в зале, слезы текли ручьями. При этом произносимые масками тексты лишь накануне, в один присест, сочинил он сам. Вышли умопомрачительные и исключительно похожие словесные шаржи на присутствующих, заключавшиеся в их критических суждениях о папиных иллюстрациях к сказке "Бабушка, внучка да курочка", которые и были предметом обсуждения почтенного собрания. И опять: острота этих дружеских пародий состояла в снайперской точности образов, пойманных в немногих фразах, за которыми тотчас узнавался и портретируемый, и папин крепкий юмор. Папа шутил смешно, оригинально и добродушно, никогда не злобно».
Василиса Пахомова-Герес, дочь художника
Музей благодарит за содействие в организации выставки Елену Пахомову, Василису Пахомову-Герес, Беллу Сегаль, Нину Кибрик и Андрея Кибрика.