«Вместе с Лебедевым [в детской редакции Гослитиздата] сотрудничали представители старшего поколения: В. Ермолаева, Н. Тырса, В. Конашевич, к которым примкнула когорта молодых художников. В свое время им довелось поучиться у К. Малевича, П. Филонова, К. Петрова-Водкина, и, естественно, им хотелось попробовать в книге свои новаторские идеи, почерпнутые из творческого опыта авангарда. <…> Эти годы были очень плодотворными для ленинградских писателей, которые сотрудничали с С. Маршаком. В Детгизе печатались Б. Житков, В. Бианки, Д. Хармс, А. Введенский, М. Зощенко, Е. Шварц и другие талантливые авторы. Многие уже были знамениты и популярны. М. Зощенко был на пике своей славы. Появилась новая литература для детей – увлекательная, умная, веселая. Художники украшали текст своими превосходными иллюстрациями. Здесь сложилась активная творческая среда. Писатели и художники были близки по культуре, эстетике, профессиональному пониманию. Они дополняли друг друга и вместе создавали детскую книгу, отвечавшую самым высоким критериям и удивившую Европу и Америку». Художник Белла Сегаль
Задача этой выставки – сосредоточить внимание на исследовании уникальной работы Веры Ермолаевой в области книжной графики. Как и в станковом творчестве, в этом камерном, рукотворном жанре она добивается исключительно индивидуальных методов не только работы с пространством, но работы самой формой.
Каждая иллюстрация Ермолаевой является законченным, самостоятельным произведением искусства и, органично входя в замкнутую цепь книжного повествования, дает мощный выход за пределы «литературных» ощущений и мыслей. Свободно выраженные пластические идеи шара, овала, ленты, спирали подаются в самом неожиданном, парадоксальном ракурсе. Мир ее иллюстраций то сужается до конкретного, то расширяется до космического. Именно это делает иллюстрации Ермолаевой «занятными» для детей – она говорит с ними на одном универсальном языке, понятном без слов. И одновременно каждая созданная ею страница наполнена жизнью, тонким юмором, обаянием и любовью к человеку.
На выставке можно увидеть, что многие иллюстрации Веры Ермолаевой являются выводом из идей, разработанных ею в станковых композициях. Ермолаева работает, чтобы создать новую пластическую картину, неслучайно ориентиром ей служит Коро. Ее интересует не предмет, не фрагмент пейзажа, а сложение мироздания. Кульминацией поисков новых пространственных формоотношений становится серия работ с натуры в Пудости под Гатчиной, куда Ермолаева вместе со своей подругой Верой Зенькович и ученицей Марией Казанской выезжает на летние пленэры в 1932 и 1933 годах. Работая с большим пейзажем, Ермолаева складывает и разворачивает два пространственных куба и охватывает их дугой, стремясь к монументальной плотности формы и широкому, космическому охвату картины мира. И как знак новой системы, нового ощущения пространства, появляется новая форма, наполненная живым содержанием своего времени.
Как и «живописный реализм», «новая форма» – понятие, теоретически разработанное Малевичем в 1910‑е годы в контексте супрематизма и впоследствии распространенное на феномен обновления языка искусства в целом. На рубеже 1920 – 1930‑х годов вопрос «новой формы» вновь стоит остро, уже для всего коллектива ГИНХУКа. В эти годы Малевич записывает: «Только в свободе ощущений мы можем находить новые формы».
Итогом стали работы середины 1930‑х годов Ермолаевой и ее единомышленников, объединившихся в «группу живописно-пластического реализма». При необычайном разнообразии и свободе пластического выражения их отличает, по выражению Ирины Карасик, «стилевое единство, типологически сопоставимое с cупрематическим» – главное подтверждение тому, что художники ГИНХУКа сумели не только преобразовать пластическое пространство в сферическое, но и создать в соответствии с ним новую форму в искусстве, достигнув такой же чистоты разговора новой сферической, криволинейной формой, как в супрематическом прямолинейном варианте обновления. В творчестве Веры Зенькович и Марии Казанской, художников из ближайшего окружения Ермолаевой, так же просматривается этот след ГИНХУКа.
По мысли Малевича, «…у художников, не имеющих новых форм, возникают повторения прошлых форм, выражающих прошлый стиль <…> и возникает эклектическая форма, не выражающая целиком ни то, ни другое ощущение». В 1972 году Стерлигов скажет о Вере Ермолаевой: «Традиция есть осознание непригодности всех прежних форм выражения, и не потому, что они плохие, но потому, что вчерашним днем ничего не скажешь о сегодня. … Вера Михайловна нашла новую форму выражения, поэтому ее искусство будет жить всегда…».
Музей благодарит за содействие в организации выставки
Беллу Сегаль
семью Николая Казанского
Наталью Лукьянову и Бориса Файзуллина