15 мая в 16:00 в музее состоится открытие второй временной экспозиции цикла «"Маковец" Романовича», на материале редких работ 1920-1960-х годов исследующей идею Античного принципа, ключевую для понимания творчества художника.

Для нас сегодняшних двадцатые годы прошлого столетия, свидетели поисков новых путей развития русского искусства, еще только приоткрывают свои тайники. Яркий пример тому – художники общества «Маковец» (1921‐1926), размышлявшие о непреходящих живописных ценностях русской и европейской культуры в поисках точки отсчета для вечных законов искусства, истока, питающего его жизненность и силу. Для Сергея Романовича воплощением такого живого истока стала Античность. В 1920-е годы в переписке с Михаилом Ларионовым Романович сформулировал и развил идею Антика как универсального образно-пластического принципа, который прослеживается им в мировой культуре. Глубокое понимание этого принципа было положено Романовичем в основу его собственной живописной системы и на протяжении всей его жизни раскрывалось в главных направлениях его искусства и прежде всего – в христианской теме.

Сергей Романович — Михаилу Ларионову. Март 1928 года, Воронеж:

«Я очень рад, что Вы согласны во многом с тем, что я Вам пишу. Главная моя мысль — наше искусство имеет в основе идеи, положенные греками. Эти идеи были высказаны с таким синтезом, что могут сравниться по концентрированной жизненности с зерном, из которого вырастает дерево, по виду отличное от своего семени, но по существу развивающее жизнь, существующую в зерне. И то растение, которое мы имеем, очень молодо и не развило всех сил, существующих в античной идее. Ренессанс — это ветвь, а Домье, Мане, Делакруа и др. — это побеги или листья на молодом деревце. Еще много ветвей и много листвы должно быть, пока будет исчерпана мощь этого удивительного зерна…».

1920-е годы в творческой биографии Романовича неразрывно связаны с Воронежем, где он являлся профессором отделения ВХУТЕМАСа, активно занимался преподаванием, в том числе новой дисциплины — монументальной живописи, одновременно участвовал в выставках «Маковца» и посылал работы для показа заграницей. В то же время это десятилетие изолированности от московской художественной среды и даже от единомышленников по обществу «Маковец» стало для Романовича периодом формирования собственной системы взглядов и художественных установок, укрепившей его в понимании пути. Все более отчуждаясь от формальных футуристических задач, которыми он занимался ранее, он так формулирует волнующие его задачи для своих учеников: «Через цвет к свету…, и — традиции, без преемственности нет движения вперед». Такой «традицией», объединившей направления его поисков, станет античность. Важнейшим итогом воронежского периода становится для художника идея Античного принципа, которую он формулирует в одноименном теоретическом очерке в переписке с Михаилом Ларионовым в конце 1920-х годов. Взгляд Романовича на античность — взгляд живописца. Ее универсальный язык для него — это, прежде всего, пространство картины, построенное цветом и светом.

С начала 1920-х годов Романович разрабатывает в графике и живописи композиции, в которых пространство первого плана заполняют безымянные античные персонажи, сцепленные жестами и позами в тугие узлы. В этих композициях Романовича, как и в самом первоисточнике, пластическое содержание несравненно больше сюжетного импульса. Действие освобождается от всех лишних деталей, трактовка фигур стремится к обобщению, восходящему к угловатой пластике архаической скульптуры. Рождается неглубокое пространство барельефа, в котором первый план тождественен объемам череды фигур, противопоставленных светлому фону условного второго плана.

К концу 1920-х – началу 1930-х годов, исследуя построенный с помощью пластики фигуры двуплановый барельеф античных композиций, Романович приоткрывает в нем черты нового пространства, развитого позднее Микеланджело и Рубенсом. Через пластику сцен борьбы или битвы он все больше погружается в органичную ему «эллинистическую» динамику и «барочную» плотность и скульптурность охвата формы. Но независимо от того, насколько скульптурной становится лепка формы в диапазоне «от плоского рельефа Полигнота к развитому рельефу Скопаса», живопись Романовича сохраняет античный механизм двупланового пространства. Именно второй план, излучающий свет, оказывается для Романовича самым важным открытием Античного принципа. Вместо иллюзии трехмерной глубины свет создает ощущение бесконечности пространства.

Этому свету подчинена вся палитра античной живописи. «Цвет греков», который открывает для себя Романович, «удивителен тем, что он светлость и страшно концентрированный». Художник сравнивает его с «огнем днем», с расплавленным золотом. Современники отмечали, что в эти годы колорит его работ резко меняется, он становится светлым и ярким. В эти годы Романович вплотную подходит к задачам монументальной росписи. Переводя найденную в графике пластику на язык живописи, он экспериментирует в технике темперы и энкаустики на фанере, покрытой левкасом. «Я делаю особые краски на воске и смоле очень большой яркости и особого свойства, которыми можно писать, пользуясь огнем, — пишет Романович Ларионову в феврале 1927 года. — Я сделал недавно на зимних каникулах 150 различных оттенков. <...> этот способ <...> отчасти аналогичен способу античной живописи…».

В силу единичности сохранившихся произведений, большая часть которых была утрачена уже в 1930-е годы, воронежский период, период «Маковца» долгое время оставался наименее изученным в творчестве Сергея Романовича. Письма Романовича Ларионову 1920-х годов, пронизанные идеями Античности, дают возможность увидеть в новом свете немногие сохранившиеся, разрозненные живописные и графические работы художника этого времени. Работая в Воронеже над целыми сериями мифологических сцен, античных битв, натюрмортов, Романович искал будущие пластические обобщения своих зрелых композиций, пробиваясь к той свободе интуитивного структурирования пространства, синтеза всех элементов: пластики фигур, формирующей большую форму, пространственного светоносного цвета, — которая отличает его живопись 1950-1960-х годов.

Музей благодарит Аллу Ивановну Гоголеву за предоставленные для временной экспозиции работы.